8 июня 1931г. Наталия Александровна приехала в г.Канск. В Канске никаких знакомых у нее не было. С большим трудом ей удалось снять узкую длинную комнату на окраине города. В начале июля 1931г. к ней на время своего отпуска приехал ее муж, Сергей Тихонович. 29 июля 1931г. он уехал — его отпуск кончился. Через день после отъезда Сергея Тихоновича совершенно неожиданно Наталии Александровне, как и другим политическим ссыльным, находившимся в Канске, было предписано отправиться в Красноярск, т.к. в Канском районе начались восстания крестьян в связи с продналогом

Из воспоминаний Наталии Александровны [2]:
    "В Красноярск мы приехали ночью и шли пешком большой партией посередине
     пустых мостовых, разыскивая тюрьму
     Наконец, мы нашли ее, но нас впустили только во двор, где мы и ночевали,
     так как в тюрьме был сыпной тиф.
     Утром нас отправили на кирпичный завод, верстах в пяти от города, где мы
     должны были ждать дальнейшего назначения и пока работать на кирпичном
     заводе.
     Нам дали было какой-то барак для жилья, но как только мы вошли в него,
     были облеплены массой клопов. Мы предпочли жить под открытым небом.
     Хотя дни были еще жаркие, ночью было очень холодно. И хотя у меня было
     одеяло и даже матрас, я вновь заболела плевритом, который начался еще
     в Канске. Работать я не могла, и мне перестали давать хлебный паек.
     Купить чего-нибудь было негде, и меня подкармливали товарищи по несчастью...
     После недели такой жизни нас опять перевели во двор Красноярской
     тюрьмы и объявили, что нас отправляют вниз по Енисею в Туруханский край...
     Между тем через месяц-полтора сообщение с Туруханском должно было
     прекратиться, так как сообщение туда только по Енисею — летом на пароходе,
     зимой на лошадях... Нам объявили день отплытия.
     Накануне был медицинский осмотр, и я сказала, что у меня плеврит и каждый
     день поднимается температура, на что молоденькая женщина-врач ответила:
         "Нас интересует только, можете ли вы дойти до парохода".
     Я смогла. В клубах невероятной пыли нас прогнали через весь город
     на пристань и посадили в трюм парохода, идущего в Игарку, смешав нас
     с партией уголовников из Красноярской тюрьмы.
     Духота и теснота в трюме были такие, что многие более старые теряли сознание,
     и тогда их поднимали на время по крутой лестнице наверх. Над этой лестницей
     сидел красноармеец и сталкивал ногой назад всех самовольно по ней
     поднимавшихся, говоря при этом довольно добродушно:
         "Все равно на мыло едете".
     В Енисейске, где пароход грузил дрова, нам разрешили выйти немного освежиться.
     И вот холодной ночью, понимая, что это безумие, но не в силах удержаться
     после липкой жары трюма, я вымылась в холодной воде Енисея.
     После этого у меня сильно поднялась температура и всю остальную дорогу
     я лежала в полузабытьи..."