В конце лета 1922г. полтавские власти устроили над священником Зеленцовым показательный судебный процесс, который происходил в здании Полтавского музыкального училища с 9 по 12 августа. Накануне этого процесса, советские газеты, характеризуя "политическую физиономию Зеленцова", писали:
    "Зеленцов — друг и приятель патриарха Тихона, имеет от него фотографию
     с личной подписью... Злобный и непримиримый белогвардеец, превращавший
     церковь в орудие борьбы с Соввластью".
    "Церковь Зеленцова — очаг шпионажа и контрреволюции"
    "Зеленцов — только новое подтверждение давно сказанной истины, что церковь
     — политотдел буржуазии".
9 августа, в послеобеденное время, "дабы дать возможность рабочим полностью прослушать процесс, началось первое заседание "народного суда", затянувшееся едва не до полуночи. Зал до предела был заполнен людьми. Главный "виновник" процесса — о.Василий сидел перед шумным залом тихо и смиренно. Батюшка был одет в рясу с крестом, перед ним горели две свечи и лежало открытое Евангелие. Из обвинений, предъявленных о.Василию:
    "В 1919г., когда Красная Армия под напором наступавших белогвардейских
     банд покидала пределы Полтавщины,... гр.Зеленцов, будучи миссионером
     Полтавской епархии, публично выступал в качестве политического оратора
     в Полтаве на Соборной площади...
     В ярко черносотенных проповедях, священник Зеленцов, дыша озлоблением
     против "большевиков-варваров, издевающихся над святыми мощами, церковью"...
     Говорил "о единой неделимой России", восхваляя победы Добровольческой
     армии над революционным пролетариатом и призывал население к борьбе
     с большевиками — гонителями православной веры...
     В ноябре того же 1919г., во время похорон белогвардейцев, павших при
     подавлении восстания, тот же Зеленцов вызывал "слезы народные" трогательным
     словом о погибших во имя долга и присяги...
     Во время отступления армии Деникина гр.Зеленцов принимал активное участие
     в эвакуации реакционного полтавского духовенства, бежавшего с деникинскими
     полчищами.
     ...Зеленцов, зная, что часть малосознательного населения настроена против
     изъятия церковных ценностей, при работе комиссии по изъятию церковных
     ценностей, вместо слова успокоения и умиротворения, возбуждал суеверную
     толпу произнесением проповеди и предостерегал, что "за изъятие Соввласть
     постигнет кара Божия".
     Являясь настоятелем Свято Троицкой церкви, Зеленцов, зная декрет
     об отделении церкви от государства, незаконно хранил в этой церкви
     переданные туда еще в 1919г. бежавшим священником Четвериковым церковные
     ценности домовой церкви быв. Кадетского корпуса".
Кроме того, о.Василий обвинялся в разглашении секретной телеграммы ГПУ о предстоящих арестах духовенства. Пребывая накануне процесса в одиночной камере, о.Василий написал объемный текст своей будущей речи на суде. Но произносить ее не стал. (В 1995г. тетрадку с проектом сего выступления найдут под обшивкой дверей полтавского дома N 113 по ул.Пушкина. Ее когда-то спрятали духовные чада о.Василия — две дочери расстрелянного священника Димитрия Давыдова), 12 августа 1922г., в последний день процесса, подсудимому предоставили последнее слово. Осенив себя крестом, безвинный "виновник" сказал:
    "Много за эти дни говорили против меня, и со многим я не согласен,
     и многие обвинения я мог бы опровергнуть. Я приготовил большую речь
     по пунктам... но сейчас передумал и выскажусь кратко. Я уже заявлял Вам,
     и еще раз заявляю, что я лояльный к советской власти как таковой, потому
     что она, как и все, посланная нам свыше...
     Но, где дело касается Веры Христовой, касается Храмов Божьих, там я боролся,
     борюсь и буду бороться до последнего моего дыхания с представителями этой
     власти.
     Позорно, грешно было бы мне, воину Христову, который носит этот святой
     крест на груди, защищать себя самого тогда, когда враги ополчились и
     объявили войну Самому Христу. Я понимаю, что вы мне делаете идейный вызов,
     и я его принимаю...".
В зале послышались возгласы:
    "Поп агитацией занимается,... поп зазнается, не возитесь с ним — пулю ему!". Председатель что-то возражал, но Батюшка сказал:
    "Дайте мне закончить, это мое право... Я принимаю ваш вызов, и, какое бы
     наказание вы не вынесли мне, я должен его вытерпеть твердо, без страха,
     даже смерть готовый принять, потому что нет награды выше, чем награда
     на Небесах".
Последние слова подсудимого утонули в шуме. Судьи вышли посоветоваться. О.Василий углубился в чтение Евангелия. Судьи вернулись для объявления приговора. Священник приподнялся, продолжая читать, и, казалось, даже не слушал ораторов. Длительное провозглашение обвинения закончилось словами:
    "...Суд постановил Зеленцова Василия Ивановича...присудить к расстрелу!". Священник перекрестился, обернулся к людям, благословил их крестом и кротко произнес:
    "Господь с вами. Успокойтесь. Все в Божьей воле, ведь я спокоен. Идите
     с миром по домам".
Осужденного быстро окружила стража и пешком повела к тюрьме, находящейся неподалеку. Огромная человеческая толпа живым коридором сопровождала конвоируемого священника, а конная милиция и вооруженные чекисты неистово разгоняли народ. Адвокат подал кассационную жалобу в Верховный Трибунал. В то же время в Москву потянулся ряд делегаций от полтавских рабочих, служащих и интеллигенции — с требованием изменить приговор о.Василию. Народ достучался, и расстрел заменили десятью годами заключения, а впоследствии и этот срок был сокращен до 5 лет