ПЕРИОДЫ ЖИЗНИ
Рукоположение
монахиня 
Рафаила 
Место Самарская губ.,, Николаевский у., Покровский Чагринский монастырь 
Восприемницей в постриге стала м.Гавриила. Елизавета Алексеевна пострижена была
келейно, вместе с ней постригли ее мать, Параскеву Викентьевну (без изменения
имени)

Служение
Самарская о., Самарский у., с.Колдыбань, скит 
монахиня 
Год начала 1925 
Год окончания 1930 
О.Никита возобновил свой скит. Стали жить в нем совсем обособленно: девушки,
которых собралось около 20, опять вышивали, делали искусственные цветы,
продавали работы, этим и жили и еще огородами.
10 июня 1927г. о.Никита был схвачен и посажен в Самарскую тюрьму. Скит после его
ареста возглавила м.Рафаила. О.Никите в вину ставили и нежелание поставить
антенну на крыше колокольни, и молебен перед обновившейся иконой, и тушение
пожара крестным ходом. Нашлись и лжесвидетели, которые клеветали на о.Никиту
и м.Рафаилу, приписывая им сожительство и рождение ребенка — девочки Мани.
О.Никиту Особое Совещание при Коллегии ОГПУ от 23.09.1927 приговорило к
трем годам ссылки в Сибирь. Мать Гавриила вернулась к старцу Лаврентию в
Чернигов, Мать Рафаила осталась в скиту с инокиней Евфимией, девушками и
Маней. Вскоре умерла мать м.Рафаилы — монахиня Параскева, и хоронить эту
простую русскую женщину пришла вся Самара. Отпевал архиерей, а сослужил сонм
духовенства. Мать Рафаила лишилась духовного окормления о.Никиты и наставлений
своей матери. Она чувствовала, что надвигается и ее арест и стала страдать
расстройством нервов.
В 1928г., предвидя скорый арест матери Рафаилы, владыка Анатолий (Грисюк),
вызвал ее к себе и сказал: "Времена нынче тяжелые, всех нас ждут далекие места,
боюсь не сохранишь ты обетов монашеских". И снял с нее постриг, снял все:
мантию, клобук, даже рясофор. Несмотря на снятие пострига, Елизавета Алексеевна
везде представлялась как мать Рафаила и продолжала жить строго по-монашески,
очень требовательно к себе.
После того, как стало известно место пребывания о.Никиты, м.Рафаила решила
поехать к нему. Собрали посылку и она отправилась в неизвестный край. Ехала
несколько суток поездом, потом шла пешком многие километры по сибирской тайге.
"Голова кружилась от голода, но за неделю путешествия я не взяла из мешка
ничего", — вспоминала она. "Но самое страшное — волки. Идешь тайгой: ночь,
темно, узенькая тропка, а они сидят по обеим сторонам так близко, что можно
протянуть руку и дотронуться до любого из них, злобно-зеленым светом светятся
их глаза. От этого блеска и от их близости по телу бегут мурашки, и я боюсь
упасть, тогда уж все... Заставляю себя идти и понимаю, что помочь может лишь
Бог да Пречистая Матерь, и непрестанно читаю "Богородицу". В Сибирь она ездила
несколько раз, а между поездками пряталась по знакомым

Аресты 
Осуждения 
Места заключения